Судебная практика российских судов

Добрый день, Маргарита!

На теоретическом уровне общепризнано, что международное право обладает приоритетом перед национальным правом того или иного государства. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Статья 9 Жилищного кодекса РФ (далее - ЖК РФ) буквально вторит этому конституционному положению: если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены жилищным законодательством, применяются правила международного договора. Обращает на себя внимание, что речь идет о противоречиях между положениями международного договора РФ и положениями внутреннего законодательства РФ, но не о противоречиях иного уровня: между общепризнанными принципами и нормами международного права и принципами и нормами российского права; между правовыми позициями Европейского суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) и правовыми позициями национальных российских судов. Поскольку каких-либо предписаний в целях разрешения возможных коллизий и противоречий, кроме противоречий положениям международного договора, внутреннее право РФ не содержит, то практические правоприменительные способы и результаты разрешения обсуждаемых коллизий и противоречий различны.

Несмотря на отсутствие закрепленных формально-юридически способов разрешения коллизий и противоречий между практикой ЕСПЧ и российской судебной практикой и, казалось бы, отсутствие признаков источников права у правовых позиций ЕСПЧ, Верховный Суд РФ при подготовке к опубликованию обзоров по различным категориям дел постоянно подчеркивает, что сам по себе подготовленный обзор и соответствующая практика российских судов соответствуют правовым позициям ЕСПЧ. Дальнейший анализ покажет, что это не совсем так, и при рассмотрении почти тождественных или аналогичных дел российские суды ссылаются на разные позиции ЕСПЧ либо не ссылаются вообще ни на какие правовые позиции того же суда. В литературе справедливо приводятся примеры невнимания национальных российских судов к правовым позициям ЕСПЧ. С другой стороны, хотелось бы указать и на неприемлемость механического воспроизведения страсбургской прецедентной практики во всех без исключения случаях.

С другой стороны, регистрируются случаи, когда правовые позиции ЕСПЧ ничего не добавляют по существу к российской судебной практике, а всего лишь исправляют допущенные ею ошибки. К примеру, Постановлением ЕСПЧ от 18 ноября 2004 г. по делу "Прокопович против Российской Федерации" (жалоба N 58255/00) заявление было удовлетворено ЕСПЧ, хотя факт проживания Прокопович в течение 10 лет в квартире был достаточен и для признания права на жилое помещение и для его защиты со стороны национальных российских судов.

Прежде всего хотелось бы остановиться на анализе и исследовании правовых позиций ЕСПЧ, оказывающих влияние на определение понятия "жилище" и признание прав на жилище и жилое помещение.

Решением Октябрьского районного суда г. Липецка от 14 ноября 2012 г. удовлетворен иск Н. о признании права собственности на самовольно возведенный жилой дом в отсутствие землеотвода и прав на землю на стороне истца; при этом российский национальный суд сослался на правовую позицию ЕСПЧ о том, что "...концепция "жилище" по смыслу ст. 8 Конвенции не ограничена жилищем, занимаемым на законных основаниях или установленным законным порядком. Жилище - это автономная концепция, которая не зависит от классификации в национальном праве. Является ли место конкретного проживания "жилищем", которое бы влекло защиту на основании пункта 1 статьи 8 Конвенции, зависит от фактических обстоятельств дела, а именно от наличия достаточных продолжающихся связей с конкретным местом проживания".

По делу "Винтерстейн против Франции" (жалоба N 27013/07) Постановление ЕСПЧ от 17 октября 2013 г. практически можно истолковать так: длительное, в течение многих лет проживание на земельном участке делает жилищем любое убежище на данном земельном участке независимо от законности проживания и присутствия заявителей с точки зрения законодательства страны. Понятие "жилище", по сути дела, расширяется до пределов любого места, в котором относительно длительное время может находиться и проживать человек. Ясно, что такой правовой вывод минимально противоречит российскому законодательству о порядке предоставления земельных участков, находящихся в различных формах собственности.

Проблема возникновения права на жилое помещение исследовалась и оценивалась ЕСПЧ и по другому делу, в рамках которого ЕСПЧ констатировал отсутствие нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ETS N 005 (Рим, 4 ноября 1950 г.) (далее - Конвенция) ввиду прекращения производства по иску заявителя об обязании городской администрации предоставить ему дополнительное жилое помещение во внеочередном порядке. Аргументация суда в данном случае не совсем верна. ЕСПЧ считает, что включение в список ожидающих улучшения жилищных условий не предоставляет лицу какого-либо права, реализации которого можно было бы потребовать, не налагает на государство никакой обязанности реализовать соответствующее право (п. 47 соответствующего постановления). Между тем согласиться с таким подходом трудно, поскольку факт постановки гражданина на учет в качестве нуждающегося в улучшении жилищных условий подтверждает наличие у него определенного права, а при предоставлении жилого помещения должно быть учтено право на дополнительную жилую площадь. Поэтому более точно в рамках данного дела речь идет не об отсутствии права, а об отсутствии нарушения права: нарушением права будет непредоставление жилого помещения в порядке улучшения жилищных условий или предоставление жилого помещения без учета права на дополнительную жилую площадь.

В других случаях ЕСПЧ оценивал правомерность и законность приобретения или утраты жилища (жилого помещения) по существу. В рамках дела "Ахвердиев против Азербайджана" ЕСПЧ признал экспроприацию дома незаконной и посчитал, что имеет место нарушение ст. 1 протокола N 1 к Конвенции. По делу "Ткачевы против Российской Федерации" (жалоба N 35340/05) экспроприация квартиры в центре Москвы, на Знаменке, была признана незаконной с присуждением соответствующих компенсаций. С другой стороны, в деле "Абуфадде против Франции" жалоба признана ЕСПЧ неприемлемой в связи с приобретением дома на недопустимые доходы.

Содержание страсбургской прецедентной практики охватывает изучение, исследование и формулирование правовых выводов по проблемам защиты прав и интересов другой стороны жилищного правоотношения - арендодателей или наймодателей.

В рамках дела "Бергер Кралл и другие против Словакии" (жалоба N 14717/04) обжаловались жилищные реформы, повлекшие повышение арендной платы и уменьшение стабильности пользования арендаторами жильем при переходе к рыночной экономике. Не требует особых доказательств тезис о том, что в данном случае затрагиваются права и интересы как арендаторов, так и арендодателей. ЕСПЧ признал, что требования ст. 8 Конвенции не нарушены. По делу "Битто и другие против Словакии" (жалоба N 30255/09) заявители как собственники или владельцы жилья жаловались на недопустимо низкий уровень арендной платы за жилье, поддерживаемый государством и не покрывающий расходы на содержание сдаваемого в аренду жилья. ЕСПЧ сформулировал правовую позицию о том, что система ограничения арендных ставок, предусматривающая низкий уровень арендной платы, нарушает требование ст. 1 протокола N 1 к Конвенции. Таким образом, согласно правовым позициям ЕСПЧ конкретное государство стоит перед довольно сложным выбором, содержательно сводящимся к поиску и поддержанию некоего компромисса между правами и интересами арендаторов (нанимателей) и арендодателей (наймодателей). Недопустимо низкий уровень платы за жилье и коммунальные услуги, естественно, сказывается не только на заинтересованности стороны в предоставлении жилья и коммунальных услуг, но и на качестве и комфортабельности таковых.

В Российской Федерации, как известно, существует система государственного регулирования платы за жилое помещение и коммунальные услуги, государством создана и поддерживается совокупность льгот и субсидий по оплате жилья и коммунальных услуг. В российской судебной практике встречаются дела по оспариванию нормативов потребления коммунальных услуг (там, где они установлены или сохраняются) и размеров платы за жилые помещения и коммунальные услуги. Поскольку нормативы потребления коммунальных услуг и размеры платы за жилые помещения и коммунальные услуги устанавливаются в соответствии с решениями уполномоченных государственных и муниципальных органов, то внешне эта категория жилищных споров выглядит как производство по делам, возникающим из публичных правоотношений. Добиться положительного решения суда в случае оспаривания решений, действий (бездействия) публичных органов очень трудно, поскольку необходимо доказать нарушение субъективного материального права.

Возможно, в целях повышения эффективности защиты прав и свобод граждан, особенно в такой чувствительной сфере, как жилищно-коммунальная, необходимо прибегнуть к применению адекватных презумпций.

Статья 249 ГПК РФ предусматривает, что обязанности по доказыванию обстоятельств, послуживших основанием для принятия нормативного правового акта, его законности, а также законности оспариваемых решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих возлагаются на орган, принявший нормативный правовой акт, органы и лиц, которые приняли оспариваемые решения или совершили оспариваемые действия (бездействие).

Среди возникающих вопросов сразу же обращает на себя внимание следующий: что такое обстоятельство, послужившее основанием для принятия нормативного правового акта? Может ли обстоятельство, т.е. некий жизненный факт, быть законным или незаконным (за исключением, пожалуй, поведения в форме действий или бездействия)? Если в системе экономических отношений объективно существует такое явление, как инфляция, приводящая к росту цен на жилье и коммунальные услуги, то какими процессуальными средствами доказывается ее наличие, уровень и взаимосвязь с иными экономическими явлениями, процессами и обстоятельствами?
Во-вторых, означает ли обязанность публичного органа доказать законность нормативного правового акта, решений, действий и бездействия их незаконность? Из текста ст. 249 ГПК РФ вовсе не вытекает презумпция незаконности оспариваемых нормативных правовых актов, решений, действий и бездействия публичных органов.
Представляется, что ст. 249 ГПК РФ подлежит реформированию.

В частности, необходимо предусмотреть случаи (или категории дел), по которым незаконность нормативных правовых актов, решений, действий и бездействия предполагается, презюмируется с предоставлением, естественно, права публичному органу доказывать иное. Одной из таких категорий дел вполне могли бы стать жилищные споры.

Другое направление страсбургской прецедентной практики отражает взаимосвязь жилищных отношений и жилищных споров с иными возникающими отношениями и спорами, и прежде всего с состоянием окружающей среды, в которой находится или расположено принадлежащее человеку жилище или жилое помещение.

По делу "Дземюк против Украины" (жалоба N 42488/02) установлено, что с ведома публичных властей было устроено кладбище в 40 метрах от дома, в котором проживал заявитель со своей семьей; ЕСПЧ признал нарушение ст. 8 Конвенции.

Подобного рода дела возникают и в российской судебной практике. К. и другие обратились в российский суд с иском о запрете деятельности хозяйствующего субъекта - автотранспортного предприятия, разместившего свои автобусы, автотехнику, необходимое оборудование и устройства в жилой зоне города. Одновременно были нарушены многочисленные требования земельного, градостроительного и экологического законодательства. Автобусы и другая многотонная техника начинали движение в пять часов утра и возвращались с установленных маршрутов в два часа ночи по местному времени, создавая массу неудобств жителям улиц (загрязнение, запыление), причиняя им моральный вред, беспокойство, бессонницу и раздражение.

Российские суды отказали в удовлетворении иска и, в частности, сослались на правовую позицию ЕСПЧ по делу "Фадеева против Российской Федерации", согласно которой "...чтобы ст. 8 Конвенции была применима, жалоба на неблагоприятное воздействие окружающей среды требует, во-первых, доказательств, что имеет место фактическое посягательство на частную жизнь заявителя, и, во-вторых, что это посягательство достигло уровня жестокости"(стиль и орфография судебной инстанции сохранены. - О.М.).

Представляется, что у российских судов в обсуждаемом случае было достаточно собственных национальных правовых средств для положительного разрешения возникшего спора.

Во-первых, заявители не ставили вопрос о нарушении права на частную жизнь, действительным основанием их иска явилось нарушение конституционного права граждан на благоприятную окружающую среду.

Во-вторых, в области российского гражданско-правового и эколого-правового регулирования понятие "жестокость" отсутствует и не применяется к материально-правовой характеристике гражданских и экологических правонарушений.
В-третьих, в соответствии с правовыми позициями Верховного Суда РФ предприятие, в отношении которого суд разрешает требование о запрещении деятельности в связи с нарушением природоохранного законодательства, обязано доказать отсутствие вредного воздействия своей производственной деятельности на окружающую среду. В рамках рассмотренного российскими судами дела хозяйствующий субъект не предоставил доказательств отсутствия вредного воздействия своей производственной деятельности на окружающую среду. Представляется, что российских национальных правовых средств и правовых выводов Верховного Суда РФ было достаточно для разрешения взаимосвязанного с жилищными правоотношениями спора.

Основные выводы:

1. отмечается определенная и в некоторых случаях достаточно большая разница между правовыми позициями ЕСПЧ, положениями российского права и российской судебной практикой по жилищным и взаимосвязанным с ними спорам;
2. в определенном количестве случаев российские суды могут основывать свои решения более качественными и эффективными положениями национального права и национальной судебной практики.

Юридическая помощь, обращайтесь.